Постпраздничная рефлексия
Не говоря уже о превращении многих праздников в просто выходной день, всё более заметно какое-то скептическое отношение к самим понятиям в виде глаголов: праздновать и отмечать.
Хочу признаться, что в советское время, насыщенное определённой долей стремления к всеобщему формированию моральных ценностей (повсеместно), было много литературы, которая оставляла незаживающие рубцы на душе.
Например, раз уж поводом стало 8 марта, расскажу, как один рассказ буквально испортил мне всю жизнь.
Воспитывала меня, если честно, бабушка, которая была очень прогрессивным и ультрасовременным человеком, опережавшим поколение своих детей. Сразу с места в карьер расскажу, что воспитывала она меня в жёсткой форме подготовки к будущей жизни. Примерно на уровне «Пути воина» Кастанеды.
В чём это выражалось? Наиболее яркий момент моего детства. Я спросила у бабушки: я умру? Она сказала спокойно и твёрдо: умрёшь. И ушла жарить макароны. Всё. Никакой тебе подушки безопасности.
Когда я читала бабушке сказку «Морозко», то, помню, там было приветствие: «Здорово, девица!». Я не знала, что есть, как минимум, два значения этого слова, поэтому читала бабушке вслух это слово с ударением на первый слог.
Так часто говорил папа, который видел во мне радость и смысл своей жизни, поэтому всё время меня хвалил и восклицал: как здорово ты нарисовала! (или слепила или пол подмела).
И вот я читаю бабушке: здОрово, красавица. А бабушка: Неправильно! Я снова: ЗдОрово, а она опять – неправильно! И так раз тридцать. Короче, до слёз ребёнка довела. Конечно, правильное прочтение было для чего-то нужно, например, мы бы стали вместе с бабушкой что-то делать интересное, но «урок» (было мне года четыре) был не пройден, а значит – нет игры.
Папа услышал эту пытку и сказал: Иди сюда, моя маленькая! И мы стали с ним складывать лежащие на полу маленькие щепочки в печку, где красиво горел огонь, а мы с папой смотрели, как там всё переворачивается, и папа ещё подгребал угли, глядя в глубину печного костра.
Конечно, бабушка не была жестокой, но жизнь-то такой была точно, поэтому, видимо, она считала, что неженок воспитывать – оказывать медвежью услугу.
Бабушка моя была, как я неоднократно писала, преподавателем русского и литературы, брак с мужем не регистрировала, воспитала в войну одна двоих детей, была умнейшим и добрейшим человеком. И ей я обязана своим творческим подходом, если таковой у меня имеется.
Например, она учила меня шить, вязать, кроить, всё это, естественно, до 5 лет, но как! Она давала мне в руки крючок вязальный и говорила: вяжи плетешок. Я спрашиваю: как? А, говорит, как хочешь, но должно получиться вот так. И показывает образец. Таким образом, я должна была доходить до всего сама. В результате я умею набрать петли спицами сразу несколькими способами. Собственный подход бабушка очень приветствовала.
Бабушкина строгость с лихвой окупалась тем, что она всегда меня поддерживала во всём, что бы я ни делала, не отговаривала и не останавливала, а во всём видела пользу. Спать на раскладушке летом в саду, валяться с книгой на её кровати, рыться в её комоде, перебирать её личные вещи – всё было можно.
Идей у бабушки была куча, и все они были направлены на наше с братом саморазвитие. Как-то мы подарили маме на 8 Марта цветы из капроновых лент. Мы умели из ленты сделать розы (легко). Зато, как говорила бабушка, такие розы не завянут, а «мама потом будет тебе их в косы вплетать». И правда.
И вот как-то с бабушкой связан в моих воспоминаниях рассказ Железникова «Три ветки мимозы». Я была где-то в 3-4 классе и целиком находилась под патронажем бабушки. И вот это рассказ о том, как мальчик подарил своей соседке по школьной парте три веточки мимозы, которые ему мама вытащила из подаренного ей папой букета. Мальчик подарил эти веточки, но в школе его задразнили до такой степени, что мальчик пришёл домой и растоптал все оставшиеся цветы, которые маме подарил папа. (Конечно, надо рассказ читать, он написан с гениальным умением заострить несколько планов жизни сразу. Тут и школьный буллинг, и детский эгоизм, и материнская опека, и первые цветы в жизни девочки – всё в нескольких строках).
С художественной точки зрения я рассказ сразу оценила, но он мне разрушил иллюзии возможности человеческого счастья на всю жизнь. Не хорошо и не плохо, просто факт.
А мама и папа, приходя с работы, говорили: не плачь, всё ведь хорошо?!
Мама у нас на праздник (любой) всегда стирала и сразу снова развешивала тюлевые шторы. Почему-то она считала, что праздник в доме – это когда чистые свежие шторы. Когда шторы снимали, света в комнате становилось больше, но возникало ощущение лёгкого беспорядка. А когда тюль возвращали на место, свет в комнате становился приглушённым, каким-то «белесым», мягким, и я понимала: дома праздник. И, наверное, даже придут гости, а в кухне пахнет пирогами, и мама тарелками стучит.
И так многие годы мама снимала шторы перед праздником, уже в другой, благоустроенной квартире. А иногда уставала на работе и не успевала шторы постирать, и они оставались лежать в наволочке с бельём, приготовленным на «стиралке» для стирки.
И тогда папа говорил:
– Ну, штор на окнах нет, значит, праздник завтра.
И мы все смеялись. И мне казалось, что это гораздо лучше, чем воспитывающий рассказ про три веточки мимозы.
А бабушка уже жила на другом конце города в другой квартире, которую ей дали как жене погибшего. Но об этом уже в следующий раз.
